"Мы вдруг почувствовали рядом с собой дыхание смерти"
130 лет тому назад 17 октября 1888 г. в 43 верстах от Харькова между станциями Тарановка и Борки на Курско-Азовской железной дороге произошло крушение императорского поезда. Два паровоза и 15 пассажирских вагонов (вес которых составлял более 800 тонн) шли со скоростью 60 верст в час (вместо допустимых 40) при недействующих автоматических тормозах. Задние вагоны с огромной силой ударили о передние. Удар был такой силы, что царский поезд в одно мгновение превратился в груды обломков. Погибли 23 человека, тяжело ранены 35. Вагон-столовая, в котором в момент крушения за завтраком находилась семья императора Александра III, был совершенно разрушен. Лакей, подававший императору кофе, упал замертво. Любимая собака, белая лайка Камчатка, находившаяся рядом, погибла (подробнее о собаке этом читайте в декабрьском номере журнала "Родина").
Описывая тот день 17 октября 1888 г., императрица Мария Федоровна в письме своему брату, греческому королю Георгу I, от 6 ноября 1888 г. сообщала:
"В тот самый момент, когда мы завтракали, нас было 20 человек, мы почувствовали сильный толчок и сразу за ним второй, после которого все мы оказались на полу, и все вокруг нас зашаталось и стало падать и рушиться. Все падало и трещало как в Судный день... Невозможно представить, что это был за ужасающий момент, когда мы вдруг почувствовали рядом с собой дыхание смерти, но и в тот же момент ощутили величие и силу Господа, когда Он простер над нами Свою благодатную руку..."1
Столь драматическое событие могло стать серьезным ударом для Российского государства. В памяти еще была жива картина 1 марта 1881 г., когда в результате террористического акта был убит отец Александра III - император Александр II.
Был ли инцидент в Борках терактом, покушением на жизнь императора и членов его семьи или разгильдяйством тех лиц и структур власти, которые должны были обеспечивать безопасность императорской семьи во время поездки, - на этот счет до сих пор нет единой точки зрения.
Комиссия Кони
Расследование причин крушения императорского поезда было поручено председателю Петербургского окружного суда обер-прокурору Сената Анатолию Федоровичу Кони. К тому времени он был уже широко известен, его имя связано с самым громким политическим процессом 1870х гг. - делом В.И. Засулич, тяжело ранившей петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова2. Несмотря на давление министра юстиции К.И. Палена, требовавшего от председателя суда вынесения обвинительного приговора, Засулич была оправдана3.
Князь В.П. Мещерский, главный редактор газеты "Гражданин", внук историка Н.М. Карамзина, называл А.Ф. Кони "жрецом нигилистической демократии", а влиятельный консервативный журналист М.Н. Катков, издатель "Русского Вестника", - просто "красным Кони"4. Во время встречи с Александром III 13 февраля 1885 г., которая состоялась по случаю назначения Кони обер-прокурором уголовно-кассационного департамента, император, согласно воспоминаниям, сказал: "Я вас назначил на столь важный и ответственный пост вследствие удостоверения министра юстиции о ваших выдающихся способностях для его занятия и надеюсь, что ваша дальнейшая служба будет успешна и заставит меня позабыть неприятное воспоминание, вызванное во мне тягостным впечатлением от ваших действий по известному вам делу"5. Имелось в виду дело Засулич.
Расследование дела о крушении комиссией во главе с Кони заняло изрядное количество времени6. Император периодически вызывал Кони для доклада. Во время одной из встреч Кони сказал: "Считаю необходимым изложить данные, которые убедили меня и командированных со мною вместе представителей государственной полиции и жандармского корпуса в полном отсутствии каких-либо следов государственного преступления в обстоятельствах крушения поезда". "Не беспокойтесь это делать, - сказал в ответ Александр III. - Я знал, что таких следов нет и быть не может. Я твердо убежден, что тут нет ничего политического, я увидел это тотчас же на месте. Это только министр путей сообщения Посьет старался меня тогда в этом уверить, настаивая, что это, конечно, покушение на мою жизнь..."7
По мнению историка М.А. фон Таубе, столь категорическое заявление Александра III, содержавшее отрицание факта террористического акта, объяснялось тем, что когда император вышел из вагона-ресторана на железнодорожный путь, он натолкнулся на кусок прогнившей шпалы, которую он тут же передал министру путей сообщения К.Н. Посьету, сказав при этом, что такие "гнилые шпалы" не могут выдержать тяжести движения двух паровозов императорского поезда, чем, вероятно, и объясняется "происшедшее крушение поезда"8.
Во время доклада Кони подробно остановился на описании всех обстоятельств преступной небрежности лиц, на которых лежала прямая обязанность по обеспечению безопасности императорского поезда, тем более что, по его словам, "обязанности почти всех виновных в ней были точно определены". "Неправильное составление поезда, неправильность постройки, слабость полотна и опьянение усердия, которые сыграли роковую роль в самой катастрофе"9.
Картина, нарисованная Кони, свидетельствовала о хищнических действиях правления железной дороги, стремлении к наживе, с одной стороны, и попустительстве Министерства путей сообщения - с другой10.
Ответственность министров
На вопрос императора, следует ли отправить под суд всех лиц, на которых лежала ответственность за безопасность движения железнодорожных поездов, Кони ответил, что "ответственность министров и высших должностных лиц вообще слабо определена законом и необходимо было бы дать этому вопросу "большую определенность". Император согласился и дал указание министру юстиции подготовить проект соответствующего закона11.
В конце января 1889 г. в Государственном Совете прошло представление министра юстиции об ответственности министров, утвержденное императором 15 февраля 1889 г. По новому закону Департамент духовных и гражданских дел Государственного Совета должен был выносить постановление предать суду или прекратить дело, или наложить взыскание без суда.
К следствию были привлечены с отстранением от должностей: министр путей сообщения адмирал К.Н. Посьет, главный инженер железных дорог барон К.Г. Шернаваль, инспектор императорских поездов барон А.Ф. фон Таубе, управляющий Курско-Харьковско-Азовской железной дорогой инспектор В.А. Кованько и другие лица. Император был склонен предать суду министра путей сообщения и руководителей акционерного общества. Однако после рассмотрения дела в Государственном Совете никакого обвинения против привлеченных к следствию министров не последовало.
Все ограничилось рескриптом председателю Комитета министров от 13 мая 1889 г. о том, что монаршье милосердие мотивировано "Божьей милостью, в которой усматривалось грозное внушение свыше, каждому из поставленных на дело начальств верно соблюдать долг своего звания"12.
"Если бы дело получило полную огласку, - пишет в своих воспоминаниях А.Ф. Кони, - то с этим можно было бы еще помириться. Но благодаря фиктивности самодержавия в стране, которая, по словам Николая I, "управляется столоначальниками", и произошло нечто иное и "псари" решили иначе, чем обещал и находил необходимым "царь"13.
Высочайшее повеление
Через полгода после крушения было опубликовано Высочайшее повеление о прекращении судебного следствия. Все лица, пережившие эту катастрофу, были собраны в Гатчинском дворце на благодарственный молебен и на панихиду по убиенным и скончавшимся после. Как писал в своих воспоминаниях историк М.А. фон Таубе, сын барона А.Ф. фон Таубе, император в разговоре с адмиралом К.Н. Посьетом и М.А. фон Таубе сказал, что он теперь знает об их невиновности14.
Однако ожидаемого этими лицами восстановления в должностях не последовало. "Обещание, данное государем адмиралу Посьету, - писал М.А. фон Таубе, - дабы снять с инженерного ведомства огульные против него обвинения, исполнено Александром III не было"15. Изменил ли Александр III свое мнение о причинах крушения поезда 17 октября 1888 г. после расследования, остается неясным.
Все-таки теракт?
Параллельно с официальным расследованием велось и неофициальное. По указанию начальника полиции генерал-адъютанта П.А. Черевина16 к проведению расследования были привлечены органы русской тайной полиции за границей.
Негласное расследование пришло к прямо противоположным официальному выводам. Согласно расследованию Черевина, крушение поезда было вызвано взрывом бомбы, которая была заложена помощником повара поезда, связанного с революционерами "Земли и Воли". Бомба с часовым механизмом, заложенная в вагоне-ресторане, должна была взорваться и взорвалась во время завтрака императорской семьи. Исполнитель террористического акта - "поваренок", подложив к вагону столовой "адскую машину", сошел с поезда на станции перед взрывом. Он бежал в Румынию, а далее нашел пристанище сначала в Швейцарии, а затем во Франции17.
Эти факты были установлены по найденным бумагам убитого в Париже генерала Н.Д. Селиверстова18, который заведовал Политическим отделением Министерства внутренних дел. Селиверстов, выйдя в отставку, жил в Париже19. Как пишет в своих воспоминаниях генерал В.А. Сухомлинов, "уже из любви к искусству" он занимался наблюдением за русскими эмигрантами-революционерами. В один из дней полиция нашла его мертвым в его квартире за письменным столом. Убийцами считали тех революционеров-эмигрантов, за которыми генерал "вел наблюдение". Обвинение пало на некоего Подлевского. В опечатанном и отправленном полицейскими в Петербург после убийства генерала имуществе при разборе переписки и документов были найдены фотографии с пометками на оборотной стороне. Это были сведения, которые покойный генерал собирал об интересующих его лицах. Среди фотографий нашли фото "поваренка", поступившего незадолго до теракта на придворную кухню и исчезнувшего из поезда после теракта. Несколько лет спустя этот "поваренок" объявился в Париже, и, согласно его заявлению, готов был рассказать "все тайны железнодорожной катастрофы". Когда же в гостиницу явились французские журналисты, оказалось, что человек, пригласивший их для дачи показаний, мертв.
Версии о катастрофе как о террористическом акте придерживались многие представители общественности. Среди них были прокурор Санкт-Петербургской судебной палаты, впоследствии министр юстиции Н.В. Муравьев20, военный министр В.А. Сухомлинов21, барон А.Ф. фон Таубе и его сын историк М.А. фон Таубе22, мемуарист барон Н.В. Дризен23, другие лица, а также некоторые члены царской семьи, в том числе зять императора Александра III - великий князь Александр Михайлович24.
О крушении поезда как о результате террористического акта писали многие газеты в России и за рубежом. В 1890 г. (два года спустя после трагедии в Борках) в Германии в немецкой газете Berliner Tageblatt ("Берлинская ежедневная газета") была опубликована статья, перепечатанная из французской газеты Le Temps ("Время"), в которой сообщалось, что французская полиция нашла в бумагах французских анархистов, осуществивших неудачную попытку взрыва динамитной бомбы в Бельвилле, план крушения императорского поезда в Борках25.
По справкам, наведенным российским Департаментом полиции у французских властей, оказалось, что следователь, найдя у обвиняемых при обыске вырезки из "Нового времени" с изображением плана пути и расположения вагонов потерпевшего крушение поезда, на вопрос, что это такое, получил ответ: "Это план крушения в Борках". Так и было занесено в протокол26.
Какую версию как главную принял император после двух расследований, остается загадкой и по сей день. Однако, как писал в своих воспоминаниях А.Ф. Кони, "московская интеллигенция была убеждена, что новое назначение меня, вводившее меня в бесцветные ряды коллегии и лишившие меня выдающегося и влиятельного положения обер-прокурора, было карою за великодушное будто бы устранение мною из дела о крушении несомненных признаков политического преступления"27.
В память о чудесном спасении царской семьи в течение 1889-1890 гг. в России было сооружено 126 храмов, 32 придела, 320 часовен и 17 колоколен. На месте крушения императорского поезда был основан Спасо-Святогорский монастырь с храмом Христа Спасителя Преславного Преображения (архитектор Р.Р. Марфельдт), а позже воздвигнут памятник императору Александру III работы Н.Г. Шлейфера. В годы советской власти храм был разрушен, а памятник уничтожен. В октябре 2013 г. у станции Борки установлен бюст императору Александру III.
1. ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 710. Л. 50.
2. Кони А.Ф. Воспоминания о деле Веры Засулич. Л., 1933.
3. Кони А.Ф. Собр. соч. Т. 1. С. 25.
4. Там же.
5. Там же. С. 423.
6. ГА РФ. Ф. 677. Оп. 1. Д. 592. Л. 210-221.
7. Кони А.Ф. Собр. соч. Т. 1. С. 451.
8. Таубе М.А. "Зарницы". М., 2007. С. 26.
9. Кони А.Ф. Собр. соч. Т. 1. С. 452.
10. Там же.
11. Там же.
12. Там же. С. 460.
13. Там же.
14. Таубе М.А. "Зарницы". С. 28.
15. Там же.
16. В 1881-1883 гг. П.А. Черевин (1837-1896) занимал пост товарища министра внутренних дел.
17. Таубе М.А. "Зарницы". С. 28.
18. Н.Д. Селиверстов - генерал-лейтенант, товарищ шефа жандармов (1878), убит в ноябре 1890 г. в Париже эмигрантом Подлевским.
19. Сухомлинов В.А. Воспоминания. Берлин, 1924. С. 78.
20. Муравьев Н.В. Русско-немецкий сборник "Последний самодержец". Берлин, 1908.
21. Сухомлинов В.А. Воспоминания. С. 78.
22. Таубе М.А. "Зарницы". С. 29.
23. Возрождение. 1925. 29.10; 30.10; 1935. 25.03.
24. Великий князь Александр Михайлович. Книга воспоминаний. Париж, 1933. Т. 2. С. 170.
25. Кони А.Ф. Собр. соч. Т. 1. С. 492.
26. Там же.
27. Там же. С. 493.
Свежие комментарии