Маршалу была оказана великая честь нести гроб с останками Неизвестного солдата - одного из тех, кто в ноябре 1941 года погиб на 41-м километре Ленинградского шоссе, заслонив собой Москву, - и выступить с речью на церемонии его захоронения у Кремлевской стены. Ведь это был его солдат - боец 16-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Константин Рокоссовский.
Правда Барклая-де-Толли
В 16-й армии бои за Москву называли "вторым Бородино". По воспоминаниям командовавшего Западным фронтом Георгия Жукова, в середине ноября немцы бросили против этой армии, которая, как он выразился, "дралась, как черт", около 560 танков. Положение было крайне тяжелым. В штаб армии летели угрожающие телефонограммы из штаба фронта:
"Военный совет фронта персонально товарищей Рокоссовского и Лобачева предупреждает и обязывает под угрозой предания суду военного трибунала удерживать район Истры".
"Если район Клина будет отдан врагу, вы будете арестованы и преданы суду военного трибунала".
Позже прадед писал:
"Всем памятны действия русских войск под командованием таких полководцев, как Барклай-де-Толли и Кутузов, в 1812 году. А ведь как один, так и другой тоже могли дать приказ войскам "стоять насмерть" (что особенно привилось у нас и чем стали хвастатъся некоторые полководцы!). Но этого они не сделали, и не потому, что сомневались в стойкости вверенных им войск. Нет, не потому. В людях они были уверены. Все дело в том, что они мудро учитывали неравенство сторон и понимали: умирать если и надо, то с толком".
Был уверен в людях и Рокоссовский. Когда в конце октября - после оставления Волоколамска - над командиром легендарной 316-й стрелковой дивизии генерал-майором Иваном Панфиловым, на бойцов которого пришелся главный удар фашистских войск, сгущались тучи, командарм взял его под защиту.
За это ему досталось отдельно.
Командование фронта провело расследование, в итоговом документе говорилось: "Военный совет фронта особо отмечает неудовлетворительное объяснение военного совета армии и проявленное при этом с Вашей стороны примиренческое отношение к нарушителям приказа".
Но в окопах считали иначе.
Окопная правда
В те дни на фронт приезжал военкор Александр Бек. Он много времени проводил в войсках 16-й армии. А в начале 1942 года написал очерк, в котором так охарактеризовал командующего:
"Можно было бы еще многое сказать о Рокоссовском. В армии передаются рассказы о его бесстрашии под огнем. Но ему свойственно и иное, быть может, высшее бесстрашие - бесстрашие ответственности. Немногословие - особенность его характера. Он, молчаливый и часто, казалось бы, незаметный, отвечал за все - за каждого подчиненного, за весь свой коллектив, за каждую операцию своей армии. Нелегко и, пожалуй, даже невозможно отыскать и назвать какое-либо достижение армии Рокоссовского, о котором можно было бы сказать: это сделал Рокоссовский, он один и никто больше.
Но он бесспорно достоин того, что армия, которой он командует, называется армией Рокоссовского".
3 декабря 1941 года он писал жене, моей прабабушке Юлии Петровне:
"У нас идут непрерывные жестокие бои. Деремся буквально за каждую пядь земли, поливая ее обильно вражеской кровью. Немцев бьем жестоко и чувствуем с каждым днем, как иссякают силы врага. Он уже начинает выдыхаться, ибо собранные им полчища наемных убийц и бандитов редеют и слабнут. Уже близок час, когда эта свора темных сил затрещит и покатится назад".
Прадед свято верил в будущую Победу. Военкора Павла Трояновского, приехавшего в штаб армии уговаривать Рокоссовского написать передовицу, пожурил, что у него нет карты Европы, отдал свою. И подписал на память: "Специальному корреспонденту "Красной звезды" Трояновскому П. И. Воюя под Москвой, надо думать о Берлине. Обязательно будем в Берлине! К. Рокоссовский. Подмосковье, 29 октября 1941 года".
Правда маршала
За несколько дней до захоронения Неизвестного солдата прадеду привезли из Главпура тезисы выступления. Он переписал их, расставив акценты в свойственной ему манере: никаких "я" - только "мы". И подчеркнул главное: уверенность в Победе, что спасло его и многих в дни тяжелейших и судьбоносных для нашей страны боев.
В семейном архиве остались листки с итоговым текстом выступления маршала Рокоссовского. Его слова - напоминание всем нам:
"Здесь отныне покоится прах одного из тех, кто грудью своей заслонил Москву. Мы не знаем имени этого солдата, мы знаем, что он был верным сыном своей Родины и сражался за неё на фронтах Великой Отечественной войны. Как и миллионы других советских людей, он отдал за неё свою жизнь. Он был участником битвы, ставшей событием колоссального исторического значения не только для нашей страны, но и для народов всего мира. Все, кто защищал в 1941-м году Москву, верили в грядущую нашу победу.
В те трудные дни мы не знали, когда кончится война. Но что наша страна выйдет победителем из схватки с фашизмом - это мы твёрдо знали. Много, очень много солдат, сержантов, старшин, офицеров и генералов не дошли с нами до Берлина и Эльбы, но они всегда останутся в сердце народа, ибо их подвиг бессмертен".
Свежие комментарии