Бесспорно, выстрел прогремевший в Сараево, стал лишь поводом к началу Первой мировой, в результате которой потерпели крушение четыре великих империи. Историографы из балканских стран, с разных сторон изучившие соответствующие реалии, разнясь в своих оценках деятельности тайных обществ на задворках Австро-Венгрии, неизменно отмечают крайнюю запутанность и многогранность происходившего тогда во всех слоях разношерстного общества, где соседствовали и определенное время уживались совершенно разные интересы и стремления. И если личность Гаврилы Принципа и отношение к нему в странах бывшей Югославии в зависимости от национальных особенностей имеет вполне определенные варианты окраски, то с ролью Венгрии и настроениях в ней все далеко не так просто.
Для того, чтобы не встать на заведомо проигрышный путь поиска правых и виноватых (а ими, в строгом соответствии с идеологией режимов, последовательно сменявших друг друга, уже успели побывать все явные и скрытые силы политической и национальной борьбы), Немеш попытался воссоздать атмосферу злосчастного лета 1913 года, когда воздух был далеко не единственным, что было накалено до предела. Открыточный имперский Будапешт, удивительно красивый, горделивый и неспешный, уступает место совершенно другому городу, полному загадок, сумрачных личностей, союзам и бандам разной направленности, но одинакового уровня секретности.
Аристократию и городскую буржуазию это особо не заботит - пока существуют старомодные, но абсолютно устаревшие институции, учреждения и привилегии, хозяева-австрийцы спокойны, а приближенная ко двору часть венгров благостно извлекает выгоды из своего особого положения, закрывая глаза на многое. Слишком многое.
В залитый палящим солнцем пряничный Будапешт, праздничный и суматошный, но одновременно измученный и какой-то чахоточно-болезненный, возвращается из Триеста Ирис Лейтер (Юли Якаб), дочь владельцев шляпного магазина, погибших некогда в Будапеште при пожаре. Сама Ирис, выросшая круглой сиротой, не была в родном городе много лет, Она узнает, что магазин родителей сохранил свое название, но директором теперь является незнакомый ей человек по имени Оскар Брилл (Влад Иванов), гордящийся своими высокородными посетителями, человек, вхожий в великосветские круги Будапешта и преисполненный уважением (и страхом) перед имперской администрацией и Веной.
Появление Ирис разрушает эту идиллию - Бриллу не удается отправить нежданную гостью восвояси и приходится взять ее к себе в магазин, прекрасно понимая двойственность этого шага. А до Ирис, провинциальной барышни, неожиданно окунувшейся в столичную суету, начинают доходить слухи, ставящие под сомнение ее собственные воспоминания, которые составляют основу ее саморефлексии и некогда незыблемый оплот внутренних убеждений.
Непрошенные откровения, сальные взгляды извозчиков и шепот простых людей, очевидно, знающих о ней больше, чем она сама, только распаляют ее воображение и усугубляют внутреннюю тревожность. Постепенно это состояние уступает место одержимости, носящей откровенно болезненный характер. Словно загнанная лошадь, Ирис мечется по городу и пригородам, в ужасе открывая для себя жизнь города-двойника, скрывающегося за помпезными барочными фасадами.
Там, словно в гробах, намертво заколочены семейные трагедии, преступления, истязания, разврат и жестокость вместе с несчастными молчаливыми жертвами бесчисленных злодеяний. Да и мирные зеленые пригороды не настолько уж первозданны. Там растет и ширится идеологическая оппозиция пороку, процветающему среди городского бомонда. Правда, если присмотреться, окажется, что местные борцы с несправедливостью недалеко ушли от тех, кого они так яростно ненавидят, просто в силу разницы достатка, жизненного опыта, кругозора и образования их притязания распространяются и на удовлетворение базовых потребностей. И именно это вводит в заблуждение и создает обманчивую видимость правомерности их требований.
В силу одного пикантного обстоятельства для Ирис эта погоня за сокрытым носит личный характер. Что примечательно, до конца мы так и не узнаем, кем был тот, кого она так отчаянно искала и знакомства с кем так противоестественно желала. Немешу удалось с удивительной точностью передать чад и смрад разваливающейся империи. Наблюдая за Ирен и фрагментами городской реальности, открывающейся ее взору, невольно вспоминаешь описание Петербурга, данное Достоевским в "Преступлении и наказании".
Но образ города не существует в отрыве от субъекта, его воспринимающего. И в какой-то степени это давящее предощущение конца является не объективным, а самонавлеченным. Именно этим и объясняется обстоятельство, с которым сплошь да рядом встречаются историки: воспоминания одних свидетелей судьбоносных событий пестрят наблюдениями о том, что привело к ним, в то время как другие современники, жившие в тех же местах и вращавшиеся в тех же кругах, зачастую не видели в происходящем ничего из ряда вон выходящего.
Великолепная работа оператора Матьяша Эрдея (он выступил в этом же качестве в "Сыне Саула") постепенно становится частью творческого почерка самого режиссера. Те же крупные планы, сосредоточение внимания на лице главного героя, которое временами напоминает застывшую маску, именно тогда, когда разворачивающиеся события начинают приобретать несколько толкований. Таким образом нашему взору открывается увлекательный лабиринт из событий и намеренных умолчаний. Можно, конечно, пенять Немешу за неправдоподобность отдельных сцен и, например, необъяснимость того, как именно Ирис смогла, словно бесплотный дух, проникнуть туда, куда она попросту не могла быть допущена ни при каких обстоятельствах. Но дело в том, что это лишь условность.
Как условностью является сама Ирис, ее личная трагедия, люди, которые ее окружают, их надежды и чаяния. Не пройдет и года - и жизнь абсолютно всех героев этой истории изменится до неузнаваемости. Минут следующие четыре - и в окружающей действительности мало что будет напоминать об ушедшей эпохе, такой близкой во временном плане и далекой во всех остальных. Магазин Лейтеров канет в лету, а его бывшие посетители начисто забудут о моде на шляпки. О последних будут с неким недоумением, смешанным с нежностью, вспоминать уже потомки, листая доставшиеся в наследство запыленные альбомы с черно-белыми фотографиями.
4.5
Свежие комментарии