К моменту выхода в российский прокат "Хрусталь" стал, пожалуй, самым часто награждаемым на небольших фестивалях русскоязычным фильмом этого года. В его активе призы с кинофорумов по всей территории бывшего СССР - от Одессы и Тбилиси до Выборга и Владивостока. Повсеместно фильм вызывает у кинокритической общественности если не бурю восторга, то как минимум сдержанный энтузиазм. И понять общественность, конечно, можно - перед нами и впрямь очень убедительный кинематографический дебют; ладно скроенное современное кино, рассказывающее простую и внятную историю вменяемым языком. Пожалуй, первый в новейшее время случай, когда кинопродукцию из Белоруссии можно оценивать без всяких скидок. По своему чисто ремесленному уровню "Хрусталь" - точка отсчета, новый эталон, с которым еще какое-то время будут сравнивать все следующие белорусские фильмы. Это действительно большой прорыв, заслуживающий уважения и всех наград.
Другое дело, что совсем не получается разделить восторг от содержания "Хрусталя", который вроде бы всю дорогу старается быть тонким и ироничным (тут чувствуется влияние американского инди-кинематографа, что неудивительно - Жук как раз в свое время уехала в Штаты, где и постигала азы режиссерской профессии), но по итогам выходит прямолинейным и глуповато-пафосным.
Фильм четко делится на две части - героиня в Минске и героиня в провинции. В обоих случаях на ее лице презрительное выражение, характеризующее отношение к серой действительности. В Минске в переполненных автобусах ее окружают уродливые хамоватые гопники, на вечеринках недалекие товарки, с которыми толком не о чем поговорить, дома - интеллигентная, но пропитанная идеалами ненавистного "совка" мама, которая отрицательно относится к идее переезда в США и при каждом удобном случае норовит морально изнасиловать свою свободолюбивую дочь.
Насилие - ключевой мотив фильма. В провинции Веля встречает семейство, состоящее из нечесаных теток неопределенного возраста и вернувшегося из армии Степана, который доходчиво объясняет ей правду жизни: насилие на этой территории - основа всего. Наши деды так жили, мы так живем и наши дети и внуки так будут жить. Этот круговорот жестокости и принуждения, где ты попеременно становишься то жертвой, то обидчиком (у самого Степана, например, в армии на заднице появилась татуировка со словом "сука"), - по Жук, и есть главная идея, объединяющая людей. А ее героиня, конечно, не такая - ей не хочется превратиться в одну из этих теток, поэтому эмиграция в США (которые представляются ей Эльдорадо) кажется единственным выходом.
"Хрусталь" - это продолжение традиции противопоставления в постсоветском кино "их" и "нас". "Они" - это серые ничтожные существа, в лучшем случае достойные сочувствия; Господь, жги! "Мы" - "другие", "люди со светлыми лицами", чувствующие нерв времени и гордо противопоставляющие себя копошащейся массе. Главная беда "нас" в непохожести и числе - "нас" мало, поэтому агрессивно-послушное регулярно затаптывает все наши благие начинания. Но будущее, конечно, за "нами". Не очень, правда, ясно, чем именно в данном конкретном случае героиня, обманом пытающаяся получить туристическую визу и по ней нелегально остаться в США, лучше своих прозябающих в глуши оппонентов.
"Хрусталь" много с чем сравнивают - то с "Облаком-раем", то с "Интердевочкой", то с песнями Монеточки. Но главная рифма здесь - "Горько!" Жоры Крыжовникова. Он в свое время зорко пригляделся и к "ним", и к "нам", а потом сделал вывод: все одним миром мазаны. В этом смысле "Хрусталь" - антитеза "Горько", настаивающая на обратном и предъявляющая в качестве доказательств одномерные карикатуры, с одной стороны, и идеализированный образ - с другой. В зеркало со встроенной ретушью смотреть, спору нет, приятней, но менее фальшивым от этого изображение в нем не делается.
Свежие комментарии