Во-первых, вдруг оказалось, что с системой европейской безопасности что-то не то. Есть определенные проблемы, мягко говоря. До недавнего времени считалось, что их нет в принципе, а печаль одна - неугомонная и снедаемая комплексами Россия, которая отказывается играть по правилам. Все попытки Москвы обратить внимание на диспропорции в восприятии безопасности, даже не отвергались, а скорее попросту игнорировались. Либо "стерпится-слюбится", либо смотри пословицу про собаку и караван. И внезапно - да, не все в порядке, можно кое-что и обсудить. Сильно меньше того, на чем настаивает Россия, но лед, несомненно, тронулся. Монолита, покоящегося на пьедестале победы в "холодной войне", не остается.
Во-вторых, быстро начала осыпаться риторическая оболочка, обнажая, в общем, никогда не менявшийся каркас. Стоило только российскому замминистра не исключить перспективу "военно-технической альтернативы" в Латинской Америке, как из Вашингтона пригрозили тяжелыми последствиями за такое вмешательство в Западное полушарие. А Европейский союз устами верховного представителя по внешней политике не устает протестовать против сотрудничества российских структур безопасности с Мали - туда нельзя, это европейское, то есть французское. А что же делать с тем самым принципом, священную незыблемость которого отстаивает вся НАТО и каждая страна-участница в отдельности: всякое государство имеет право самому решать, как обеспечивать собственную безопасность? В Европе это считается непререкаемым, поскольку под правом решать подразумевается право связать свою судьбу с Североатлантическим альянсом. Альтернатив либо не было, либо они таковыми не считались. И вдруг - на тебе! Оказалось, что российские услуги в сфере безопасности могут быть востребованы и конкурентоспособны. Так не договаривались…
После окончания "холодной войны" понятие "сфера влияния" стало едва ли не самым ругательным. Россию на протяжении многих лет костерили за то, что она не желает идти в ногу со временем и цепляется за устаревшее мышление в стиле как раз пресловутых сфер. Этого ничего больше нет и быть не должно, потому что мир теперь глобальный, даже национальные границы стираются, что уж там говорить о замыкании каких-то территорий или регионов. Свободная и открытая конкуренция везде и повсюду, без искусственных препон и особых прав или привилегий. Как вы в Москве этого не понимаете?
Но тут выясняется, что конкуренция открыта и свободна в том случае, если в ней выигрывают западные вдохновители глобализации. А если появляется шанс на иной исход, это уже совсем другое дело. Латинская Америка, как веками до того, рассматривается Соединенными Штатами в качестве сферы их интересов. Африка - вотчина европейцев, в первую очередь французов. И так далее.
Вопрос тут не в лицемерии или двойном стандарте. А в принципах, на которых основана международная жизнь. У всякой крупной страны, обладающей амбициями, есть стремление расширяться за пределы национальных границ - тем или иным способом. Захват территорий или введение прямого внешнего управления вышли из моды. Опыт показывает, что ничего толкового из этого сейчас не получается, приключения США на Ближнем Востоке - наиболее свежий пример такого рода. Это, однако, не отменяет наличия интересов, как правило, более ярко выраженных в прилегающих странах или тех, что связаны особыми культурно-историческими связями. Их существование - норма, как и нервное отношение к активности там держав-конкурентов. Отрицание этой очевидной истины привело к росту напряженности и утрате баланса в отношениях, ведь они, по крайней мере отчасти, регулировались пониманием приоритетности интересов.
Вышесказанное не означает, что возвращение к идее сфер влияния - непременное благо и залог восстановления равновесия. Таковые сферы в колониальном или неоколониалистском понимании (последнее встречается, но вызывает растущее отторжение) - анахронизм. Однако не поспоришь и с другим - проблема ответственности существует. И она обоюдна.
Крупные страны - центры влияния несут ответственность за государства другого калибра, в сфере этого самого влияния находящиеся. И вопрос тут не в филантропии, а в самосохранении. Если какая-то из связанных с бывшей метрополией стран не справляется с управлением и развитием себя самой, последствия тем или иным способом перекинутся на центр. Так что формы упомянутой ответственности, которую все хотят скорее свести к минимуму, а не расширить, будут разрабатываться и совершенствоваться. С другой стороны, на государствах периферии лежит своя ответственность - сохранять разумность, избегать действий, которые могущественный сосед/прежний патрон будет воспринимать как опасные для его интересов. В этом смысле рациональное поведение Украины или, скажем, Венесуэлы заключается в том, чтобы не дразнить могущественного соседа вовлечением его прямых конкурентов.
Важно, что обе ответственности работают только в связке: и "больших", и "меньших" в отношении друг друга. В последние десятилетия вся система таких связей пришла в дисбаланс, и теперь пора начать ее восстанавливать. И в этом смысле пробуждение риторики в духе "сфер влияния", вероятно, даже и полезно. Ставит нужные вопросы.
Свежие комментарии