Разгулялось наше море,
Волны блещут и ревут,
И на тихом на просторе
Три священника плывут.
Это первые стихи Андрея. Ему было тогда лет пять-шесть, а все темы будущего поэта уже здесь угадываются: любовь к русской древности, умудренные старцы-собеседники, странствия по просторам большой страны.
В 18 лет Андрей решился послать свои стихи Константину Симонову.
Тот ответил большим письмом. "В ваших стихах есть душа..." - писал Симонов.Почти двадцать лет Андрей провел в дороге - работал в вагонном депо станции Свердловск-сортировочный в должности механика рефрижераторных поездов. В его сборниках под стихами - весь географический атлас СССР: Губаха, Сысерть, Рязань, Челябинск, Томск, Вологда, Плесецк, Североуральск, Ишим, Кара-Гюна, Алма-Ата...
Одновременно учился на заочном отделении филфака.
Поезд дернется вперед-назад,
и сентябрь набежит
перелесками.
В низком небе
мелькнет белый плат,
и земля
в этих трещинах фресковых,
и навек неразгаданный взгляд...
Однажды Андрей взял в дорогу "Слово о полку Игореве", и с тех пор оно стало главным делом его жизни. Взявшись за переложение "Слова...", Андрей прочитал труды своих предшественников, все доступные переводы памятника древнерусской письменности.
Кстати, он находил слово "перевод" неудачным по отношению к своему перетолкованию "Слова...".
Андрей говорил: "Это не перевод, а попытка самопознания. Вчитываясь в "Слово о полку Игореве", мы хотим сверить себя с текстом, коренным для русского человека. Есть произведения, которые попадают сначала к нам в рассудок, а только потом прорастают в душе. А "Слово..." мы сразу чувствуем. Мы еще не понимаем в нем многого, а оно уже в сердце..."
Так Андрей начинал свое выступление перед школьниками в 1998 году. Комлев сам был гостем из Древней Руси - статный, с лицом благородной лепки в обрамлении ранней седины. Вылитый князь. Да еще с таким густым голосом, который придает особое значение всему, что произносится.
У меня сохранилась запись того открытого урока. Тогда Андрей не только рассказывал о "Слове...", но и читал свое ритмическое переложение древнерусского шедевра. Слушаю ту запись, и комок в горле. "Слово о полку Игореве" обжигает, как обжигало восемь столетий назад.
Никнет трава жалостями,
а древо с тужением к земле
приклонилось.
Уже ибо, братия, невеселая
година встала...
Особенность комлевского перевода "Слова..." в том, что он атмосферный. Расшифровывая для современного читателя "темные" места, переводчик бережно сохраняет исконный ритм, размер и даже во многом лексику оригинала.
Лев Аннинский писал о Комлеве: "Его художественное переложение "Слова о полку Игореве" стоит в ряду книг, необходимых каждому, кому дорога изначальная русская словесность".
"Слово..." познакомило Андрея с легендарными "игоревистами": академиками Д.С. Лихачевым и С.О. Шмидтом, Алексеем Домниным, Андреем Черновым, Олегом Твороговым, Святославом Воиновым - создателем историко-культурного музея-заповедника "Слова о полку Игореве" в Новгороде-Северском.
Игорь-то Святославович был, напомню, князем Новгород-Северским. Андрей не раз бывал у Воинова в Новгороде-Северском, влюбился в Десну, монастырскую горку, деснянские берега. Как бы сегодня изболелось сердце Андрея о судьбе родины князя Игоря!..
Многое дано предвидеть сердцу поэта, но не все дано выдержать.
Из беседы Андрея Комлева с Дмитрием Шеваровым, весна 1997-го
В загадочности "Слова о полку Игореве" я не сомневаюсь. Это окно в мир исчезнувший и цельный. И в то же время это мир очень надобный, душе вот сейчас необходимый.
Сейчас от вашего поколения слышен упрек: а что вы сделали? Но поймите: у нас очень много энергии ушло не в то, чтобы хорошее что-то сделать, а в то, чтобы не сделать плохого.
Я согласен терпеть со страной, голодать вместе с ней, но на что я категорически не согласен - чтобы еще раз из меня идиота делали.
75 лет назад, 7 мая 1947 года, в Свердловске в семье инженера-лесовода родился поэт, филолог и исследователь "Слова..." Андрей Петрович Комлев.
Слово о полководчестве
Игореве,
Игоря, сына Святославова
(отрывок из переложения Андрея Комлева)
Рекли ибо брат брату:
"се мое - а то мое же".
И начали князи про малое
"се великое" молвить,
а сами на себя крамолу ковать...
Жены русские всплакались, а рекущи:
"Уже нам своих милых лад
ни мыслию смыслить,
ни думаю сдумать,
ни очами сглядать,
а злата и сребра ни мало того не ласкать!"
А встонал, ибо, братия,
Киев тужением,
а Чернигов напастьми.
Тоска разлилася по русской земле, печаль
жирна течет средь земли русской...
Ты знаешь,
все-таки растаяла зима,
и как-то разом схлынула весна,
и вот уж май, и майская тоска,
и светлая - по кругу - маета,
и это не последняя беда...
С окраины проник веселый день,
и взорвалась над скверами сирень,
горела, жгла - казалось, все ей мало,
но вот она уже отбушевала.
И вот уж облетел вишневый цвет,
открывши завязь, где не пустоцвет.
Так, стало быть, и впрямь настало лето?
Так, значит, нам еще возможно это?
* * *
Объездом Брест, войны останки
в апрельском греются тепле,
и на платформы грузят танки -
посланцы мира на земле.
* * *
Если будет война,
если это случится,
если все, чем дышалось,
пойдет на излом -
я зажгу свою трубку, перекину страницу,
пожелтелым письмом
заложу на потом...
30 мая
И дом, и стол, сирень в стакане -
когда устанешь от скитаний.
И этот день весенний, летний -
который выпал из столетий.
Есть у меня страна - Россия.
И доченька
Анастасия.
* * *
Девятого мая
Гладит надгробье мама.
Пишите Дмитрию Шеварову: dmitri.shevarov@yandex.ru
Свежие комментарии