В Мариуполе выдают пропуска для движения по городу

Проезжаем расстрелянный джип запрещенного в РФ "Азова". Машина с разбитыми стеклами и спущенными колесами стоит на перекрестке.

- Смотреть можно, ничего трогать нельзя, - предупреждает сопровождающий Юрий. - Может быть заминирована.

Сворачиваем в частный сектор. Улица Седова. Родственники попросили найти на улице Седова семью мариупольцев и выяснить, живы ли они.

Находим. Живы. Хотя в дом попал снаряд от "Града", а машина во дворе посечена осколками.

- Жена на восьмом месяце беременности. Пока не знаем, где она будет рожать - здесь или выедем в Ростов. С одной стороны, здесь нет даже света. С другой - у нас побита машина и непонятно, сколько времени сейчас займет дорога и переход границы. В общем, подождем еще немного, пока все утихнет, - говорит Владимир.

Заглядываю в дом. С пробитой крыши в тазики в прихожей капает вода: на улице идет дождь, а закрыть пробоину полностью не удалось.

- Так и живем, - разводит руками беременная жена Владимира Татьяна. Показывает на открытую крышку подпола: - А вот подвал, в котором мы прячемся во время обстрелов.

Из частного сектора выезжаем на небольшую площадь. Здесь собралась очередь. В райотделе полиции идет выдача пропусков на право передвижения по городу. Вчера неподалеку отсюда работал украинский снайпер, расстреливавший людей, было несколько раненых. Сегодня, говорят, безопасно. На фоне взрывов идет спокойный диалог:

- Проживаете по прописке?

- Нет. Прописаны здесь, а проживаю по другому адресу. На проспекте Победы.

Волонтеры и сотрудники полиции сверяют данные паспортов и выдают небольшие пропуска с печатью и краткой информацией о человеке: "ФИО, где проживает, номер и серия паспорта… Дата выдачи и дата окончания действия пропуска".

- Те, кто остался на Левом берегу, приходят сюда. Здесь на основании паспорта и прописки выдают пропуска. Если документы утеряны или сгорели при пожаре, личность человека должны подтвердить родственники или соседи. Пропуска действуют до конца 2022 года. Но пока никто никого не задерживает за их отсутствие, - говорит волонтер Лариса.

Сотрудники полиции поясняют, что пропуска позволят выяснить, сколько жителей осталось в районе и контролировать количество прибывающего и убывающего населения. Сейчас в городе действуют четыре райотдела полиции, и в каждом выдаются такие пропуска.

Знакомлюсь в очереди с работником завода "Азовсталь", который националисты за восемь лет хорошо укрепили.

- Выбить их оттуда будет трудно. Я работал на этом заводе. Там глубокие подземные лабиринты. В подвалы заезжают грузовики. А бетонные перекрытия кое-где толщиной метра три. Вниз подвалы уходят этажа на четыре, а в некоторых местах - еще глубже. Например, мы спускали тросы вниз почти на сто метров, вот такие там шахты. При этом азовцы могут совершать вылазки. Сегодня женщина из Найденовки рассказала, как прошлой ночью на их улицу ворвались националисты, вытащили людей из погребов и подвалов, всех мужчин расстреляли. Ее мужа тоже убили, - рассказывает Алексей.

Возле здания полиции встречаю женщину, приехавшую из Санкт-Петербурга. Признаюсь, неожиданно было увидеть питерские номера почти у линии соприкосновения. Как оказалось, семейная пара почти месяц ждет здесь родственников, оставшихся в зоне активных боевых действий. Туда сейчас не пускают никого. Но некоторым мариупольцам все же удается выйти из-под обстрелов.

- Жду папу и сестру, - рассказывает жительница Санкт-Петербурга. - Они находятся на Азовстальской, 9. Последний раз их видели здесь 26 марта. С тех пор ничего о них не знаем. Спрашиваю о родственниках у людей, которым удается выйти. Сегодня вышли девочки из четырнадцатиэтажки. Они рассказывают, что там уже нечего кушать, люди умирают, лежат трупы, но у нас еще есть надежда. Мы с мужем приезжаем сюда уже 25 дней и ждем с семи утра до семи вечера. А сегодня поднялись к племяннику, он живет на Морском бульваре. Узнали, что в одной из квартир есть запертый человек. Вскрыли квартиру, а там бабушка. Уже мертвая. Надеемся, что папу и сестричку спасут.

Заходим в кабинет начальника полиции. Нам рассказывают, что недавно среди гражданских оперативным путем удалось выявить около 15 военнослужащих ВСУ.

- По повадкам, приметам, обмундированию. Да и сами мариупольцы сообщают нам необходимую информацию об украинских военных, их схронах и складах, - говорят полицейские.

На вопрос корреспондента "РГ", есть ли среди сотрудников полицейские, которые работали при прежней власти и желают продолжить службу в составе МВД ДНР, и.о. начальника полиции Мариуполя Михаил Москвин ответил, что подобных обращений поступает немало.

- Да, такие сотрудники есть, в основном это возрастные люди, пенсионеры МВД, которые хотят помочь. Сейчас они проходят тщательную проверку. А после этого будут направлены для прохождения службы в органы внутренних дел Донецкой Народной Республики. Ну а пока мы справляемся своими силами, - сказал он.

Нам рассказывают, что недавно среди гражданских оперативным путем выявили около 15 военнослужащих ВСУ

Проезжаем мимо сгоревшего украинского БТР с оторванной башней. Поворачиваем на проспект Победы. Здесь привычная картина недавних боев: разрушенные и сгоревшие многоэтажки. Разбитые ларьки и магазинчики. Люди, готовящие еду у подъездов на кострах.

- Родные! Мы вас так ждали! - Женщина, увидев нас, обнимает и сопровождающего военного, и журналистов, даже предлагает нам угоститься нехитрой похлебкой в кастрюльке на огне.

Пользуясь случаем, пытаюсь найти людей, которые живут неподалеку и которых разыскивают родственники из Воронежа. Они давно потеряли связь с 82-летним Иваном Ченским и его женой Любовью. Пожилые мариупольцы живут в 108-м доме на проспекте Победы. Иду туда. Дорогу вдруг преграждает сделанная наспех предупреждающая надпись "Мины! Хода нет". По ней спокойно проходит пара местных жителей.

Нахожу нужный подъезд. Здесь тоже готовят пищу на костре.

- Ченские? Да, знаем, конечно, - кивают люди у подъезда. - Дедушка и бабушка, мы их соседи по площадке. Они сейчас здесь не живут. Ушли то ли к родственникам, то ли к друзьям, но часто приходят - присмотреть за квартирой. Все хорошо с ними. Живы, здоровы. Вчера вот приходили. Квартира у них уцелела. Окна только побитые, но не сгорела.

- Передайте, пожалуйста, что их ищут родственники из Воронежа, - прошу я.

- Конечно, передадим.

Напоследок заезжаем в храм Архистратига Михаила на берегу Азовского моря. Поврежденные взрывом ворота, глубокие воронки, пробитые снарядами стены, развороченные купола, выбитые окна. На смотровой площадке, с которой открывается вид на море, когда-то стоял памятник митрополиту Игнатию. Теперь здесь воронка от снаряда или мины крупного калибра, разрушенный постамент, обломки скульптуры и фрагмент таблички, по которому еще можно определить, чей это был памятник.

Через церковное подворье к храму бредет одинокая старушка. От сильного ветра с дождливой моросью ее спасает полиэтиленовый пакет, надетый на голову вместо капюшона. Женщина после инсульта вышла из зоны боевых действий и еле-еле добралась до храма. Надеется отсюда эвакуироваться в более безопасное место.

Поднимаюсь на колокольню. Сверху открывается великолепный вид на город, в котором, как надеются местные жители, скоро наконец закончатся бои. Но пока долго находиться на колокольне нежелательно: можно стать хорошей мишенью для снайпера.