Естественно, любой зарубежный масштабный проект на подобную тематику без внимания у нас бы не остался, но в данном случае масла в огонь сразу же разгоревшейся общественной дискуссии постоянно подливала беспрерывно повсюду транслируемые пафосные заверения авторов: мы-де, наконец, решили рассказать всему миру, как всё было на самом деле.
Недаром в каждом втором описании "Чернобыля" встречается слово "скрупулезный": в поверхностности подход автора сериала Крэйга Мазина, до этого писавшего сценарии для типовых пошлых комедий типа "Мальчишников", "Очень страшного кино" и "Без чувств", как ни странно, никак не обвинишь. Вопрос был проработан серьёзно, о чём свидетельствует многое - от тщательно восстановленного быта СССР - ситцевые платья в горошек, мебель и так далее - до вдумчиво и в подробностях описанных технических причин катастрофы в последней серии. Плюс - правдоподобный грим и тысячи деталей.
За всё это однозначно нужно отдать должное американо-британской команде. И в то же время именно эта проработка позволила Мазину и его команде украдкой внедрить в грандиозный сюжетный механизм ряд несущественных на первый взгляд деталей - тех самых, в которых и прячется известно кто.
Создатели шоу выступают в качестве этаких "товарищей сусловых": ловко и умело соединив кристально чистую правду с мутноватой полуправдой и небольшой (зато критически важной) примесью "драматургических допущений", конструируют на основе фактов миф. Не менее убедительный, ладно скроенный и эмоционально заряженный, чем какой-нибудь пропагандистский газетный текст о великих советских достижениях - и в той же степени требующий максимально внимательного и придирчивого фактчекинга.
"Чернобыль" отрабатывает ставший уже классическим (заметим: к сожалению, не только в западном кинематографе), сомнительный сюжет о "героизме вопреки". Держите, мол, подвиг борцов с последствиями пожара: смотрите, восхищайтесь, скорбите, но не забывайте про изощренные немотивированные издевательства над оными борцами со стороны седовласых apparatchik’ов. А вот вам русский/советский патриотизм - якобы по умолчанию означающий превозмогание смертоносных препятствий, специально - наверное, "назло кондуктору" - apparatchik’ами же всюду понаставленных.
Показанные с характерными для HBO натурализмом и густым саспенсом ужасы, как выяснилось, стали для многих откровением. Кто-то - ну надо же! - в конце концов осознал, что радиация не превращает людей в супергероев, а обрекает на муки и смерть. Иные же нашли в трактовке заокеанских творцов иллюстрированное подтверждение тому, в чем они и раньше были уверены: Советский Союз был фабрикой смерти, где жизнь человеческая гроша ломаного не стоила. Даже в годы "благословенной "Перестройки". Оно и понятно: sorry, мол, dear Gorbi, nothing personal.
При таком взгляде на вещи, который объективным назвать трудно, подтасовки, намеренные подмены понятий и откровенные подлоги очень просто и заранее списываются на "художественный вымысел". Самые же откровенные его носители с легкостью признают: "Такого, конечно, не было, но очень уж хочется, чтоб было". Этой поистине универсальной, изумительной в своей прямоте фразой, венчающей один из восторженных обзоров на "Чернобыль" в "прогрессивной" отечественной прессе, в принципе, можно оправдать вообще всё что угодно. Вот, например, смотрите: "В шокирующе правдивом фильме о "Пражской весне" русские солдаты поедают чешских детей. Этого, конечно, не было, но очень уж хочется, чтоб было!".
Словом, если пользоваться риторикой сторонников формулы "честности вопреки" (вопреки не тоталитарной системе, а действительности), сериал "Чернобыль" можно описать следующей репликой: "Tovarish, idi tushi radioaktivny pozhar svoim obgorelym troopom. Inache - rasstrel". Такой фразы в нем, конечно, нет, но "очень уж хочется, чтобы была". Для наглядности.
Есть и менее замысловатые аргументы, призванные адвокатировать упоенное жонглирование - даже не столько фактами, сколько смыслами. В ход нередко идут такие неотразимые доводы, как "Зато у моей бабушки стоял такой же сервиз!". Или: "Замалчивание ведь было!". Ни с первым, ни со вторым спорить, в общем-то, нет смысла. Но трудно поверить, что бабушка - с сервизом или без - специально подвергалась облучению по злому умыслу властей и, будучи простой советской труженицей-обывателем, жила в постоянном безрадостном ожидании "черного воронка". А замалчивание - да, гнусное и, безусловно, непростительное - как ни крути, не то же самое, что здешний мотив о сладострастном желании ЦК просто так, без поводов и причин с языческим размахом сократить число собственных "рабов".
Тем не менее таких вот характерных отступлений от реальности в пятисерийном фильме - пруд пруди. Речь, конечно, не о пластиковых стеклопакетах на окнах, не о возникшем в Киеве вдруг сразу после катастрофы памятнике ликвидаторам, не о появившемся вдруг в Москве Крещатике, - и даже не о водке, которую в сериале почему-то пьют маленькими глотками из жестяных кружек.
На мелочи - будь то единичные "клюквенные" штампы или банальные анахронические ляпы - запросто можно закрыть глаза при внешней безупречности всего прочего. И поначалу они совсем не раздражают на общем фоне. "Чернобыль" - с его заревом над горящей АЭС, выразительной цветокоррекцией, тревожным эмбиентом Хильдур Гуднадоттир ("Убийца 2"), блистательной операторской работой, вменяемыми (в основном) диалогами и в целом очень хорошей актерской игрой - буквально с первых кадров завораживает мрачной симфонией абсолютного кошмара. А еще - пугает похлеще любого фантастического хоррора. Хотя бы потому, что с механической беспристрастностью не стесняется правдоподобного изображения последствий аварии.
Вот только... Нет, давайте так: никто и никогда - кроме, разве что, сумасшедших фанатиков - не будет отрицать, что чернобыльские события - история не только о радиоактивном ужасе и научных спорах. Это также история о непростительном преступлении гниющего государственного строя, и, разумеется, лакмусовая бумажка человеческих качеств: с одной стороны - стоическая самоотверженность ликвидаторов, с другой - худшие проявления советской номенклатуры.
Задокументированные примеры - трогательные до слез или, наоборот, омерзительно людоедские - легко находятся в наше перегруженное информацией время. Экранизируй - не хочу. И уж, казалось бы, их должно быть достаточно для того, чтобы хорошо подготовленные профессионалы обошлись без так называемых "допущений". Они, однако, без так называемых "допущений" не обходятся - и получается странно. Снимают-то, дескать, про "реальные события" с целью восклицательно поведать миру ту самую ПРАВДУ - но потихоньку добавляют в формулу фальшь. Фальшь отнюдь не случайную и до предела тенденциозную.
То вдруг устраивают совещание в бункере с нелепо карикатурным старцем, который (под бурные продолжительные аплодисменты) требует оцепить город во славу великого Ленина. То делают из Бориса Щербины глупого комиксного упыря с топорными "установками" в голове, к тому же некомпетентного в своей сфере до смешного и запросто способного пригрозить Валерию Легасову насильственным катапультированием из вертолёта - без парашюта, само собой (академика, очевидно, спасает только то, что он важный персонаж). То изображают Анатолия Дятлова упорно отрицающим реальность самодуром на грани клинического идиотизма. То ставят с ног на голову сюжет о легендарных чернобыльских дайверах. То заставляют всё того же Легасова лгать на конференции МАГАТЭ в Вене - "для пущей драматичности". То зачем-то принуждают тульских шахтёров копать тоннель под АЭС полностью голыми - что подается в качестве этакого чуть ли не бунтарского жеста.
Хотя почему "чуть ли"? Снова как нельзя кстати сравнение с одиозной советской пропагандой: Мазин с режиссёром Юханом Ренком чем дальше, тем усерднее работают по ее классическим трафаретам. Им, видите ли, мало просто констатировать плохое и страшное, чтобы зритель сам дал событиям социальный или политический комментарий. Нет, нужно непременно довести чужую беду до гротеска! А если кого-нибудь хвалить - то с многочисленными оговорками об "оппозиционности" (чаще - надуманной) этого персонажа пресловутой "империи зла" и его "демократической" ментальности. А ещё лучше хвалить персонажа выдуманного - например, собирательный образ из целого перечня настоящих ученых-героев, получивший экзотическое имя Улана Хомюк. Никогда не существовавшая в реальности белорусская спасительница убивает сразу несколько зайцев, заодно удерживая "Чернобыль" в модном феминистском тренде и прозрачно намекая на одну недавнюю нобелевскую лауреатку, известную вполне конкретной - и очень в этом контексте удобной - трактовкой произошедшего.
Впрочем, вопросами о расстановке акцентов зададутся хорошо если тысячи из многомиллионной аудитории "Чернобыля"... Остальные либо примут всё за чистую монету, либо спишут (уже списали) перечисленное на… да-да, те самые "особенности художественной трактовки". И как раз-таки специально для "остальных" хочется еще раз подчеркнуть очевидное. Разумеется, домысел в жанре художественной драмы - явление не просто допустимое, но неизбежное. Это необходимо понимать и принимать. В тех случаях, когда "переосмысление" не становится откровенным инструментом промывки сознания и подталкивания аудитории к "правильным" выводам. Ведь, как не устает твердить сам Крейг Мазин, "правде на нас плевать, ей не интересны наши сказки". В том-то и дело, tovarisch Mazin. В том-то и дело.
Свежие комментарии